Первые дни после аварии 26 апреля 1986 г. часов в 10 утра позвонил А.Я. Крамеров, начальник лаборатории, курирующей реактор РБМК. Обрадовался, что я дома (день выходной, многие разъехались отдыхать). Попросил срочно позвонить А.П. Александрову (АП, как звали его коллеги по Институту атомной энергии им. И.В. Курчатова). На вопрос, что случилось, ответил: «На ЧАЭС крупная авария на 4-м блоке». «Что-нибудь с сепаратором?» — спросил я. — «Кажется, хуже», — ответил Крамеров.Что может быть хуже взрыва БС — барабана-сепаратора, громоздкой 30-метровой бочки? И таких бочек четыре, по две с каждой стороны реактора. Каждая пронизана почти пятью сотнями труб, да сверху — паропроводы, снизу — опускные трубы. О возможности взрыва БС иногда говорили при обсуждении аварийных ситуаций на РБМК. Представлялось, что это самая страшная авария, которая может быть на реакторе. Ведь взрывы БС бывали на тепловых электростанциях с котлами на естественной циркуляции — со страшными разрушениями. Звоню по те ... Читать дальше »

Память о подвиге ликвидаторов аварии 1986 года на ЧАЭС жива?
А может быть... Бог с ней?

Чернобыльская катастрофа навечно вошла в нашу память, став в народе своего рода мерилом не только в оценке степени серьезности иных бедствий (как техногенных, так и стихийных), но и в этической сфере. Немало примеров самоотверженности и мужества дала история ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. И в наши дни отношение к памяти Чернобыльской катастрофы — также один из важных нравственных критериев.

О событиях апреля 1986-го мне известно не понаслышке. С первой половины мая того памятного года десятки, а впоследствии сотни высококвалифицированных специалистов республиканского треста «Оргагрострой», где в то время я был управляющим, принимали участие в работах по ликвидации аварии на ЧАЭС.

Среди них — руководитель группы проблемной тематики ГО и повышения устойчивости народного хозяйства генерал-лейтенант в отставке Эдуард Леонидо ... Читать дальше »